Один из последних Сизяковых — Николай Александрович — был известен своей деятельностью в органах местного самоуправления. В 1911-1916 годах он был активным членом вязниковской городской управы. При нём была открыта станция электрического освещения, построен 3-й вязниковский городской торговый центр (известен впоследствии как ГУМ). В 1916-1918 годах Н.А. Сизяков служил в должности члена вязниковской уездной земской управы.

Документы Владимирского областного архива, относящиеся к 1918 году, повествуют о том, как члены вязниковской уездной земской управы Н.А. Сизяков и Штарёв сдавали дела комиссии Уисполкома. И хотя все члены управы были оставлены на прежних местах, будучи переведёнными в ранг совслужащих, документы семейного архива Сизяковых повествуют, что бывший член управы Н.А. Сизяков не остался на прежнем месте, а уехал из города в деревню Холуй. Как статистик Губстатбюро он работал там в 1918 году на фабрике по Всероссийской профессиональной промышленной переписи. В этом же году он был избран в Холуйский рабоче-крестьянский кооператив на должность члена правления, где и прослужил до 1922 года.
В 1922 году Н.А. Сизяков основал Холуйскую кустарную трудовую артель, в которой работал год. Как энергичный человек, привыкший к общественной деятельности, он вместе с уездным земельным отделом организовал курсы для крестьян с чтением лекций. При Холуйском сельсовете, следуя своему увлечению, он устроился пчеловодом, снабжал местных крестьян спецлитературой из своей библиотеки, летом помогал на пасеках, обучал рациональным методам ведения дела.
1 ноября 1924 года Н.А. Сизяков вступил в новую должность в кооперативе – агента по закупке товаров. Этим он занимался до мая 1925 года.
И всё же столь активная деятельность не удержала Н.А. Сизякова в родных местах. Удостоверение, найденное в его архиве, свидетельствует, что он уехал в Подмосковье, затем в Москву: «с мая по октябрь 1925 года и с марта по ноябрь 1926 года состоял заведующим пасекой при Светлогорском ветеринарном санатории Московского государственного ипподрома. Проявил полное знание и честное отношение к делу».
Основным делом его жизни, его главной профессией до 1948 года стала профессия бухгалтера-кассира научно-исследовательского института дефектологии. В «Отзыве о работе т. Н.А. Сизякова» сказано: «С 1925 года работает в медико-педагогической станции НКП в должности зав. канцелярией и счетовода… Обнаружил хорошее понимание своего сложного дела и чёткое, хорошее исполнение трудных обязанностей, благодаря чему м.б. рекомендован, как исключительно ценный работник».
Умер Н.А.Сизяков 13 ноября 1962 года, похоронен в Москве.

Сизяков Н.Н. родился в 1904 году в Вязниках. Как указано в его свидетельстве о рождении, «его отец – Н.А. Сизяков, вязниковский мещанин, мать – Анастасия Ивановна, почётная гражданка». В 1927 году, когда он уже работал в Москве, ему было выдано удостоверение, в котором было записано: «происходит из трудовой семьи – отец… работает в медико-педагогической станции НКП делопроизводителем. Мать – школьный работник 1-й ступени в течение 17 лет».
После окончания школы Н.Н. Сизяков поступил в Вязниковский текстильный техникум. В справке, данной для поступления в Московский текстильный институт, говорится, что «он действительно был слушателем техникума с 1923 по 1925 год, выбыл по собственному желанию». Видимо, в связи с переездом отца в Москву, не хотел оставаться в Вязниках и жить отдельно от семьи.
В мае 1930 года, после многочисленных проверок о социальном происхождении и предъявления медицинских документов о состоянии здоровья, Н.Н. Сизяков был принят в МТИ, который он окончил успешно в марте 1935 года, получив специальность инженера-экономиста по планированию хлопчатобумажной промышленности.
Н.Н. Сизяков успешно работал на различных предприятиях страны. Сразу после окончания МТИ (1935-1939 гг.) – руководителем групп планирования и труда механико-строительного отдела Соболево-Щёлковской прядильно-ткацкой фабрики в Подмосковье, затем (1939-1941 гг.) – конструктором научно-исследовательской лаборатории. Основным местом его работы с 1942 года стала авиационная электро-радиомонтажная база № 408 гражданского воздушного флота. В должности инженера-экономиста он занимался рационализаторской деятельностью. В возрасте 52 лет, в 1956 году, инвалид труда Н.Н. Сизяков вышел на пенсию. Умер и похоронен в Москве.

Дочь Н.Н. Сизякова, Валерия Николаевна Сизякова-Решина, до конца своих дней хранила документы и завещала своей родственнице по мужу передать их в Вязники. Та обратилась к вязниковскому краеведу В.Р. Цыплёву, который и передал их в музей. Так, благодаря сохранившемуся архиву, мы имеем продолжение истории рода Сизяковых до середины ХХ столетия.

В январе 1930 года советская власть начала кампанию по искоренению “частного предпринимательства”, направленную против торговцев, ремесленников. Они были быстро лишены возможности продолжать свою деятельность удесятерением их налогообложения, конфискацией имущества как «паразитические социально чуждые элементы». Эти меры не ограничивались лишением избирательных прав. Их лишили права на жильё, медицинское обслуживание и на продуктовые карточки, а их детям запрещалось учиться в старших классах, получать высшее и техническое образование. О дальнейшей судьбе вязниковских лишенцев, судьбе их семей мы можем судить по повествованию Елены Дмитриевой. Юрий Васищев.
Вязниковцам хорошо знакомо здание почты на углу Благовещенской и Пушкинской улиц, неподалеку от Музея песни ХХ века. Последним владельцем этого дома был Николай Иванович Коровяков.

Происходил он из старинной купеческой фамилии Коровяковых, чей род был известен уже с середины XVIII века. Прадед, дед и отец Николая Ивановича занимались торговлей хлебом и имели место в торговых рядах на Базарной площади.
С годами Николай Иванович стал уважаемым в городе предпринимателем: занимал должность помощника директора в Городском общественном банке, состоял в Обществе помощи нуждающимся ученицам Вязниковской женской гимназии, а также в Обществе пособия бедным, водил дружбу со многими известными в городе купеческими фамилиями, в том числе с Фатьяновыми и Филипповыми, которые жили с ним по соседству.
В 1917 году Николаю Ивановичу исполнился 41 год. Это был человек, добившийся определённого положения, хозяин дела и глава большой семьи, где росли 9 детей: три дочери (Нина, Елизавета, Мария) и шесть сыновей (Борис, Николай, Степан, Виктор, Александр и Иван).

Временное правительство оказалось неспособным решить продовольственную проблему, и в марте 1917 года вводятся карточки на хлеб с нормой 1 фунт хлеба на человека в сутки (в сентябре того же года норма сокращена до полуфунта). В марте 1917 года вязниковская газета «Известия» публикует следующую заметку:
«По призыву Вязниковского исполнительного комитета отказались от использования в ближайшее время своих хлебных и сахарных карточек и предоставили их на хранение начальнику милиции А.И. Порошину следующие граждане: А.В. Алексеев, М.А. Большаков… Н.И. Коровяков…».
Из 149 человек только немногие совершили такой благородный поступок ради экономии продовольствия в пользу более нуждающихся горожан в тяжёлое военное время… Кто бы мог подумать, что пройдёт совсем немного лет – и уже самому Николаю Ивановичу будет отказано новыми властями в карточках и хотя бы минимальном продуктовом пайке? И он, и его жена, лишённые гражданских прав и возможности работать, будут голодать, писать письма с просьбой о помощи, в которой им будет отказано…
В это тревожное время Николай Иванович состоял в городской управе. В марте 1917 года он и другие члены управы подали ходатайства об отставке, мотивировав свой отказ требованиями толпы, собравшейся в воскресенье 19 марта перед зданием управы. На это было указано, что «уважающий себя общественный деятель не должен подчиняться требованиям неорганизованной массы населения, а обязан искать доверия у избравших его». В итоге Н.И. Коровяков был переизбран 11-ю при 5 воздержавшихся делегатах Вязниковского исполнительного комитета.
В короткий период НЭПа возродились надежды на возобновление торговли. Бывшим домовладельцам даже возвращали их дома (как, например, семье Фатьяновых). В 1923 году при вязниковских храмах были созданы православные религиозные общины. Николай Иванович Коровяков с самого основания Казанской религиозной общины до уничтожения Казанского собора в 1929 году был в числе церковных старост. В старосты храма выбирали всегда человека, которому могли доверять самые разные люди, известного своей безупречной честностью и порядочностью.
Хотя прихожанами собора была едва ли не треть вязниковцев (1917 человек), верующие постоянно подвергались нападкам и критике. В это время в местной прессе то и дело появлялись злобные антирелигиозные статьи.
Тогда же начали подвергаться репрессиям и гонениям священники и люди, приближённые к церкви. Тучи сгущались и вокруг семьи Коровяковых…
В 1930 году Николай Иванович и его жена Мария Михайловна, как и другие представители враждебных сословий, были лишены избирательных прав. В архиве я нашла прошение о восстановлении в правах, где Николай Иванович пытается убедить новую власть в своей невиновности.

«Я был лишён избирательных прав за торговлю, которой занимался с 1924 года по 1929 год. Местные Органы власти в ходатайстве о восстановлении меня в избирательных правах отказали, причём отказ Окрисполкома обоснован той чисто формальной причиной, что я после окончания торговли не имею 5-летнего трудового стажа.
Отказ в восстановлении меня в избирательных правах я нахожу однако неправильным по следующим основаниям.
Торговлей я занимался временно по причине безработицы и инвалидности, причём эта торговля не имела крупного размера, так как первое время производилась на товарищеских началах в компании четверых совладельцев.
В последнее время я торговал мелочным бакалейным товаром из ларька. Эта торговля производилась не с целью накопления средств, а исключительно ради прокормления себя с семьёй, но в конце концов по причине непосильных налогов я потерял даже то, что имел до торговли. До торговли я имел домишко и кое-какое имущество из домашней обстановки, теперь уж я этого ничего не имею и живу на квартире, т. к. всё ушло на уплату налогов по торговле. Тогда как жизнь требует своего, и в силу родительского долга я должен дать средства к жизни своему несовершеннолетнему сыну, а этого создать не могу, как лишенец, ограниченный в правах; поступить на службу не могу, к физическому труду по инвалидности я неспособен.
Лояльность моя к Советской власти доказывается прежней моей работой на Советской службе в тяжёлые года голода и государственной разрухи. Так, например, в 1918 г. я работал в Вязниковском Уездном продовольственном комиссариате в качестве разъездного агента по получению продовольствия по нарядам. В 1919 г. перешёл на службу в г. Казань в Управление Путей Сообщения, откуда был переведён в Техническую Базу Центроснабжения. Работал на сланцевых копях. Затем с ноября месяца 1920 г. в течение двух лет и двух месяцев находился на службе в Кустовом Правлении вязниковских льняных фабрик, от которого командировался в разные города за получением товаров. Таким образом, до введения НЭПа вся моя деятельность протекала в общественно-полезном и производительном труде, и только инвалидность и безработица вынудили меня заняться мелочной торговлей.
Помимо моей работы в советских учреждениях, на протяжении более пяти лет лояльность моя к Советской власти доказывается воспитанием моих детей, четверо из которых проходили ряды Красной Армии, из них сын Борис даже добровольцем с 1917 г. Другой сын, Иван, участвовал в гражданской войне на Украине в подавлении генеральских банд. Александр состоял в рядах Красной Армии в 1922 г. в Москве, и Степан отбывал военную службу в территориальной части периодически».

Несмотря на прошение, в восстановлении прав Николаю Ивановичу было отказано. Как видно из письма, семья уже находилась на грани нищеты, лишена всего имущества, на работу было устроиться невозможно, продуктовых карточек и пенсий, как лишенцы, они не получали. Фактически их обрекли на голодную смерть. Сложно представить, что пришлось вынести человеку, всю жизнь упорно трудившемуся, активно занимавшемуся благотворительностью, так много сделавшему для города.
В 1932 году Николай Иванович был арестован и выслан на поселение в Казахстан. В том же году он умер. Один, среди чужих людей. Понятно, что, принеся себя в жертву, он думал о жене и детях; надеялся, что уж теперь от них отстанут и дадут возможность жить дальше. Сохранились воспоминания, что провожать его вышло много людей, плакавших, когда его, арестованного, бросили на подводу. При нём были золотые часы, которые он передал священнику, бывшему с ним в ссылке, чтобы тот отдал их семье, если сможет вернуться на родину. И священник выполнил его просьбу…
Жена Николая Ивановича, Мария Михайловна, чтобы не умереть от голода, была вынуждена просить милостыню на улицах города. Все старинные иконы, бережно хранившиеся в семье Коровяковых, были переданы ею в Крестовоздвиженскую церковь.
Елена Дмитриева, праправнучка.